Когда в наш дом заезжали первые жильцы, стройка остальных корпусов жилищного комплекса была в самом разгаре. Ни инфраструктуры, ни нормальной парковки, шум и гам — повсеместный ремонт.

Мы ремонт не делали. Не то чтобы мы пришли в восторг от варианта застройщика, просто денег не было. Соседи напротив оказались в такой же ситуации: заехали и жили.

Дом сдали четыре года назад, а с теми самыми соседями мы больше не общаемся. И они с нами тоже.

На дворе был 2016 год, переезд не мог не радовать. Плевать было, что до садика три дня на собаках и два на оленях, зато больше никаких квартирных хозяек. Бонусом, приятным, на тот момент, стало знакомство с соседкой напротив: дама с ребёнком, который был на год младше моего, общительная, но не напрягающая.

Самый большой временный минус: до ближайшего сетевого супермаркета — 4 километра в одну сторону. Для нас это был относительный минус, у меня машина, а для соседей это стало проблемой.

Я, как человек, понимающий, что это такое — тащиться с ребёнком так далеко, перед поездками в магазин звонила соседку и приглашала её с собой.

Всё время, кроме последней поездки, её младший ребёнок составлял нам компанию. Соседке было страшно оставлять его дома под присмотром ютуба.

Однажды соседка спустилась к подъезду одна, без ребёнка. Я подумала, что у неё муж дома присматривает за ребёнком, и мы поехали в магазин. Мне ещё надо было выбрать подарок сестре, она хотела кальян, так что из магазина мы отправились в табачку, до которой от магазина километра три.

Я долго выбирала, советовалась по телефону с сестрой, внимательно выслушала продавца, сделала выбор. Когда я вышла с купленным подарком, то сказала соседке, что надо заехать в ещё одно место, чтобы купить подарочную упаковку. Я не сразу обратила внимание, что она сидела как на иголках и нервничала.

— Поехали домой! Ребёнок там один, я переживаю, — попросила соседка.

— Ему два с половиной года, не рано одного оставлять?

— Я не думала, что мы так долго проездим. Думала, быстро до магазина и обратно.

Ребёнок нашёл, чем себя развлечь: добрался до маминой косметички и сделал апгрейд ремонту застройщика. Двери, стены, пол — он измазал всё подряд. Если двери и пол можно было помыть, то с дешёвеньких бумажных обоев тушь, подводку и яркие пятна теней так просто не убрать.

Я бы, на месте соседки, радовалась: жив, здоров, не съел ничего противозаконного. Хотя, вряд ли я бы оказалась на её месте: не лучшая мать в мире, но не оставила бы такого маленького ребёнка одного дома. Лучше перестраховаться и взять с собой.

После этого случая соседка больше со мной не ездила. Она брала ребёнка, и они шли пешком. Я как-то как раз только отъехала от дома, увидела, что они идут, остановилась, предложила подвезти.

— Спасибо, подвезла уже, — ответила соседка и потопала дальше.

Мы вяло здоровались, проходя мимо друг друга. Не останавливались поболтать и прочее. Накрылись добрососедские отношения медным тазом.

Я так поняла: она решила, что в порче ремонта она себя виноватой не считает, ребёнка тоже. Виноватой у неё осталась я, имевшая наглость долго ездить, а не до ближайшего магазина и домой.

Вслух соседка такого, конечно, не озвучивала, но по её лицу и той фразе мне всё понятно.

Постепенно мы перестали здороваться. Почему — кто знает, не спрашивала. Записано со слов Жанны Я.